Блог жизнь человека андрей павленко. Андрей Павленко: «Начиная жалеть себя, заживо умираешь

В марте этого года один из лучших онкологов страны Андрей Павленко узнал о своём диагнозе: агрессивная форма рака. 3-я стадия. В 39 лет.

О том, каково это – узнать, что у тебя рак

Всё началось с того, что у Андрея появились боли в желудке – ночью и натощак. Обычно такие симптомы говорят о гастрите или язве, но показала рак. В интервью «Афиша Daily» Павленко говорит, что поставил диагноз себе сам: просто отсмотрел дома запись с процедуры и увидел разросшуюся опухоль в окружении метастаз. Коллеги подтвердили, что у него третья стадия: при таком раскладе вероятность прожить ещё 5 лет – меньше 50%.

«Услышать диагноз «рак» мне было, наверное, проще, чем обычному человеку, потому что с этой болезнью я сталкиваюсь каждый день… В первые несколько секунд было весьма тревожно. Но это прошло буквально через минуту» – рассказывает Андрей.

О реакции близких

Анна Павленко узнала о диагнозе мужа прямо в машине перед торговым центром. Расплакалась, задрожали руки. «Я её успокоил, как мог – вспоминает доктор, – И сейчас она, конечно, не в норме, но держится. Она мне не показывает этого, но я знаю, что ей сложно».

У них трое детей: дочкам 13 и 6, сыну – год. Старшей пришлось тяжелее всего: Анна говорит, что вечерами девочка плачет в подушку. Средняя тоже знает, что произошло, но без подробностей: просто папа болеет, папа лечится.

О лечении

Андрей прошёл 4 курса химиотерапии. Если бы она оказалась неэффективной, шансы на 5-летнюю выживаемость снизились бы до 5%. К счастью, всё прошло хорошо: в своём онлайн дневнике хирург сообщил, что опухоль уменьшилась в 2 раза.

Теперь Павленко предстоит операция, которую он будет делать в России. Андрей считает, что и в нашей стране есть хорошие врачи, только нужны знакомства, чтобы к ним попасть. Иначе выбор онколога будет лотереей.

Коллеги Андрея Павленко побрились налысо в его поддержку

О сожалениях

В интервью «Комсомольской правде» Андрей говорит, что ему отчасти даже повезло. В 39 лет шансы заболеть раком желудка – около 1%, поэтому проходить обследования ещё не рекомендуется. Но он прошёл: неправильное питание спровоцировали небольшие , которые вызывали боль. Они никак не связаны с раком, но из-за них пришлось сделать гастроскопию… И случайно обнаружить опухоль.

«Рак – это просто данность, факт. За всё время, что я борюсь с раком как врач, через меня прошло около двух тысяч больных. Справедливо ли было то, что с ними это произошло? Конечно, нет. Но вся штука в том, что рак не выбирает себе жертв, он просто появляется в теле – и нужно как-то с ним жить».

О том, что будет дальше

При самом плохом раскладе Павленко осталось жить два года. Исходя из этого срока он и строит планы. Главное – обеспечить семью. Закрыть все кредиты и скопить деньги.

Затем – сделать так, чтобы онкоцентр, который он начал развивать полтора года назад, смог развиваться без его участия.

Ну и, конечно, главный план – победить болезнь. «Я знаю абсолютно все, через что могу пройти: все осложнения, которые могут возникнуть, варианты прогрессирования заболевания. Но я психологически к этому готов».

О блоге

Медиапортал takiedela.ru – ещё один важный проект Андрея. Идея пришла в голову на третий день после того, как поставили диагноз. Врач готов на считает, что главное оружие в борьбе против рака – это информация. Поэтому там он рассказывает обо всём, что чувствует и как борется. Честно и открыто: в фотографиях, на видео и в письмах.

О том же диагнозе у других людей

Сразу в нескольких интервью Андрей предупредил о том, что игнорировать ранний скрининг – очень опасное решение. Несмотря на то, что в его возрасте обследования ещё не показаны, он лечил многих пожилых пациентов – и они бы могли бы избежать осложнений, если бы проверились раньше.

А тем, кому диагностировали рак, Павленко говорит, что самое мудрое решение – это просто жить. Полноценно. «У россиян слово вызывает панику – люди думают, что их жизнь заканчивается ровно в ту минуту, когда они узнали о заболевании. Но болезнь не должна ставить человека на колени, он должен достойно проживать свои годы и месяцы. Именно жить».

В середине марта петербургскому хирургу-онкологу и руководителю Онкологического центра комбинированных методов лечения Андрею Павленко диагностировали рак желудка третьей стадии. Вместе с изданием «Такие дела» врач запустил блог о своей болезни, в котором рассказывает, что делать тем, кто тоже столкнулся с онкологией, как сообщить о диагнозе близким и что необходимо знать о болезни.

Андрей Павленко рассказал «Бумаге» , с какими просьбами обращаются читатели блога, почему он не обратился к иностранным врачам, отчего снижается информированность пациентов о болезнях и какие недостатки лечения в России нужно учитывать.

Скриншот видео «Таких дел»

- Вы узнали о диагнозе больше двух месяцев назад, как за это время изменилось ваше состояние?

Эмоциональное состояние почти не изменилось, а физическое ухудшается: химиотерапия довольно агрессивная. Я чувствую, что она дает о себе знать: слабость, недомогание, головокружения. Второй курс закончен, сегодня состояние позволило мне выйти на работу, следующий курс будет через неделю.

- Сколько всего предусмотрено курсов?

Четыре предоперационных курса химиотерапии, потом сделаю компьютерную томографию. Если мы достигли успеха, то будет сделана операция. После операции тоже будет химиотерапия. Интервал между химиями две недели, и мне нужно его обязательно соблюсти, потому что шанс на хороший эффект есть при строгом соблюдении тайминга.

- Как с началом лечения изменился ваш распорядок дня? От каких дел вам пришлось отказаться?

После первого курса я продолжал оперировать, но потом произошло осложнение - фебрильная нейтропения. Она возникает на фоне отсутствия белых кровяных клеток, и любой микроб, который может попасть в организм, способен вызвать серьезные осложнения, потому что у организма нет сил защититься. В этой ситуации необходимо принимать антибиотики. Я пропил целый курс, поэтому мне удалось с этим осложнением довольно быстро справится. Мне повезло.

Но осложнение заставило меня отказаться от работы в клинике. Теперь [для прихода на работу] я четко выбираю день, когда хорошо себя чувствую.

- Такое осложнение мешает проводить операции?

Планировать операции я перестал, потому что это очень энергозатратно. Понял, что мне необходимо поберечь силы. Чем реже появляюсь в клинике, тем меньше шансов подхватить внутрибольничную флору: в больнице микробы злее, чем «дикие», которые на улице, если говорить грубо.

Скриншот видео «Таких дел»

- Как пришла идея завести блог?

Идея возникла быстро. Фактически на третьи сутки после постановки диагноза я уже говорил с человеком, который помог мне связаться с «Такими делами» и организовать этот проект. Основная его направленность - это наши больные, которые часто недоинформированы о своей ситуации, о том, как себя вести, что делать, куда идти, какие могут быть последствия лечения. Они не знают еще много-много нюансов, которые я собираюсь затронуть.

- После запуска блога что вам пишут, о чем рассказывают и спрашивают?

Я получаю очень много писем. Физически ответить на все у меня не получается. Но стараюсь выделить с просьбой о помощи и пытаюсь на них ответить. Это больные с четвертой стадией, которым уже отказали в проведении специальных методов лечения. Изучая их историю, к сожалению, часто прихожу к такому же выводу, как и остальные доктора: что их, к сожалению, уже нельзя лечить. Такое бывает в онкологии, когда все методы исчерпаны, и состояние больного не позволяет продолжать лечение. Это называется терминальной фазой заболевания, когда уже ничего не сделать. Такие обращения, к сожалению, довольно часты.

Вторая группа - это больные, которые обращаются с вопросом, как поступить в той или иной ситуации. Я пытаюсь помочь советом. Безусловно, проконсультировать всех больных у меня сейчас не хватит ни сил, ни возможностей.

Третья группа - это шарлатаны, которые пишут письма с различными вариантами альтернативных методов лечения. Их колоссальное количество. Причем письма приходят не только из нашей страны, но и из Америки, Германии, Австралии. Люди предлагают лечение, причем такими методами, которые, на мой взгляд, не то что не являются научно доказанными, это просто какая-то профанация.

С учетом обратной связи от читателей, изменилась ли как-то идея блога? Что вы собираетесь дальше записывать?

В принципе, все моменты, которые хотел отразить в блоге, не подверглись никакой коррекции: я и так знаю, чего в нашей ситуации не хватает с онкологической помощью. Это скрининг, то есть ранняя диагностика, которая у нас отсутствует. Нам необходимы программы, составленные группой профессионалов, которые действуют на основании современных исследований.

Второй момент - как вести себя в ходе химиотерапии и настраиваться на лечение: психоэмоциональная поддержка, насколько важно не падать духом, держать себя в руках. У нас нет психологической поддержки онкологических больных. Знаю, что в некоторых онкодиспансерах главные врачи выделили ставку и развили группу психологической поддержки. Пока планирую на территории клиники, где работаю, создать несколько групп, в том числе и психологической поддержки. То есть в штате онкоцентра будет психолог, который будет специализироваться на онкологических проблемах.

У меня будет подробный подкаст про медикаментозное сопровождение больного на химиотерапии, где я буду озвучивать содержание индивидуальной аптечки, которая должна быть у каждого больного. Запишу подкаст для своих молодых коллег-хирургов о том, как пробиться и добиться успехов в хирургическом плане. Буду озвучивать идею создания учебного центра, основанного на новых принципах активного обучения, когда хирург-ментор на операции меняется с ассистентом - и тот выполняет какие-то элементы самостоятельно под наблюдением.

Скриншот видео «Таких дел»

- Что важно знать человеку, чей близкий заболел раком?

Могу оценивать это только по тому, как отреагировала моя семья. Наверное, я для них и есть медицинский психолог, потому что мне этот диагноз принять было, видимо, гораздо проще, чем им. Стараюсь их поддержать и всячески развеять их смутные, мрачные мысли. Сейчас все спокойны, заражены моей уверенностью.

Я не раскисаю, продолжаю шутить, выполнять рутинные обязанности папы. Мы привыкли к активному образу жизни, занимались скалолазанием, гуляли. Сейчас не могу это делать, но играю с детьми в настольные игры, общаюсь, выбираю книги для старшей дочки. Важно не выпасть из жизни - это мой самый главный совет. И продолжать быть собой.

Родственники действительно иногда падают духом, и чаще всего им тоже необходима психологическая поддержка, но я не готов компетентно ответить на этот вопрос. Знаю, что очень хорошая группа создана при детском онкогематологическом центре НИИ Горбачевой: списывался с психологом оттуда. Она поддерживает даже не деток, а родителей, они часто нуждаются в колоссальной психологической поддержке.

- Как вы себя поддерживаете?

У меня есть четкий план, и я верю в его успех: пройти четыре курса химии, выполнить операцию, получив еще один курс, вернуться к своей обязательной деятельности. И я не тешу себя надеждами, а точно знаю, что так и должно быть. И установка на лечение должна быть крайне позитивной, только это позволяет человеку не выбиться из сил.

Есть ли у меня мрачные мысли? Да, иногда возникают. Но важно на них не зацикливаться. Тем не менее как человек практичный я понимаю: я сейчас делаю то, чтобы при самом мрачном сценарии всё было хорошо с моей семьей. И чтобы онкоцентр в своей работе продолжал двигаться вперед и не останавливался в развитии (в интервью «Афише» Павленко , что уже нанял человека, который сможет заменить его, если у него не получится вернуться на работу - прим. «Бумаги» ).

Еще обновляю свой плейлист: хочется слушать больше. Я меломан, вношу в плейлист Guano Apes, «Металлику», Хворостовского, «Реквием» Моцарта. Еще начинаю читать книги, которые давно хотел прочитать.

- Как вас поддерживают коллеги?

Коллеги заставили меня прослезиться, это было колоссально (речь идет о флешмобе, который запустили коллеги Павленко: в конце апреля они видео, в котором побрились налысо, и разместили его в соцсетях с хэштегами #pavlenkoteam и #totallyboldoncology - прим. «Бумаги» ). Для них новость о болезни была тяжелым ударом, потому что они молодые. И я фактически привел их в эту клинику полтора года назад, мы только начали развитие. Они уже состоявшиеся хирурги, но еще не владеющие всем спектром операций, которые я им хотел бы дать. Пришлось ускориться: сейчас активнее участвую в их операции в роли ментора. Надеюсь, эта болезнь не заставит их опустить руки.

- Не думали ли вы уехать лечиться за границу?

У меня со́лидная опухоль, и я уверен, что в Российской Федерации ее можно лечить не хуже, поэтому остался. Знаю, какие препараты использовать, - в принципе, план лечения был понятен сразу. У меня лично сложилось негативное мнение в отношении многих [заграничных] клиник: люди, которые иногда отказывались от лечения у меня, уезжали на лечение туда, и им делали тот же объем процедур, что можно было сделать здесь. Или делали совсем не то, что можно было бы сделать, и получались совсем другие результаты. Здесь лечение было бы вообще бесплатным. Часто клиники расценивают медицинских туристов как мешок с деньгами.

- Можно ли в России получить качественное бесплатное лечение?

По ОМС можно, но есть нюанс - временной фактор. Например, вы пришли к терапевту с анемией, вам сделали колоноскопию, обнаружили рак и отправили в онкологическую поликлинику. Месяц от приема терапевта до колоноскопии, неделя - до получения заключения, две недели - до посещения онколога. Онколог составляет план обследования, этот промежуток затягивается еще на полтора месяца. А с онкодиспансером и ожиданием операции еще две-три недели «бесплатный период» от первичного прихода до момента попадания на лечения затягивается на два с половиной-три месяца. Это данность. И с этим пока ничего нельзя сделать.

- В какой срок в идеале должна укладываться диагностика?

Если мы говорим о третьей стадии, то два месяца уже ни на что не повлияют. Но если мы выявили раннюю опухоль, то вероятность излечения такого больного приближается к 100 %. В этой ситуации срок в два месяца может быть критическим. Из неинвазивного, то есть с блестящими результатами выживаемости, рак может превратиться в инвазивный - операция будет травматичнее, а прогнозы на лечение ухудшатся.

В лечении играет важную роль и информированность. С чего начинать человеку, который вообще не представляет, что делать?

Первое: найти информацию в интернете, хотя не могу сказать, что там всё достоверно. Рекомендовал бы максимально сократить догоспитальный этап, не рассчитывая на бесплатное обследование, - других вариантов не вижу. Мое дообследование и стадирование прошло в три дня. Я понимаю, что у меня приватные условия, которые не у всех есть, но я бы не стал рассчитывать на ОМС.

Скриншот видео «Таких дел»

- Пациенты могут повлиять на лечение и сделать общение с врачом эффективнее?

Нужно попытаться задавать правильные вопросы: «Как можно в такой ситуации поступить?», «Какие возможны варианты?». И нужно все-таки войти в положение доктора, понять, что он находится в жестких условиях. Медики в оглушенном состоянии: СМИ и СК гнетут, в отношении врачей заводится много дел, профессионалов часто пытаются наказывать за осложнения, которые возникают у пациентов. В день могут быть две-три операции, 20 консультаций. Пациенты должны понимать, что доктора такие же люди. Серьезнее проблемы «рак» сложно себе представить, но проблемы есть у всех.

- Теперь, когда вы сами онкопациент, вы стали лучше понимать своих пациентов?

Нет. Я всегда пытался поставить себя на место человека. Пациенты часто рассказывают и о семейных проблемах, я всегда выслушивал и понимал, что нужно скорректировать план лечения, консультацию, операцию. И важно дозированно давать информацию. Если больной в жесточайшей депрессии и в апатии, нужно донести, что серьезность проблемы значимая, что сейчас необходимо сосредоточиться на своем лечении, что есть варианты и какой лучше - всё, для первого раза достаточно.

В рамках конференции TEDxNevaRiver рассказал о своем хирургическом квесте длиною в жизнь: как благодаря произведению Моцарта решил стать врачом, почему долгое время жил без операций (и денег) и как проблемы в российском здравоохранении становятся препятствием для тех, кто мечтает посвятить жизнь медицине.

Мечта стать хирургом появилась у меня при необычных обстоятельствах. Урок музыки, учебный класс с приглушенным светом, где сидят первоклашки (и я среди них). Учитель просит нас закрыть глаза и начинает звучать одна из частей «Реквием» Моцарта. Тихий и вкрадчивый голос учителя вещает: «Представьте себе картину: операционная, на столе тяжелый больной, и хирурги пытаются спасти ему жизнь». В композиции есть моменты, в которых явно прослеживается элементы борьбы добра и зла, темного и светлого, жизни и смерти – назовите, как хотите. Так как это был реквием, в конце концов учительница подытожила: смерть победила, а хирурги проиграли. До сих пор помню свои смешанные чувства – как же так, почему они могли проиграть? Неужели смерть существует? Именно после того урока я твердо решил стать хирургом и доказать, что смерть тоже умеет проигрывать. А эту музыкальную композицию недолюбливаю до сих пор.

Когда я впервые оказался в операционной, почувствовал себя крайне неуверенно. Это было на втором курсе Военно-медицинской академии, где я учился. Приехал на ночное дежурство в НИИ Скорой помощи им. Джанелидзе, хирурги проводили банальную аппендэктомия - удаление аппендикса. Я заглянул в рану пациента… Все было таким красным, бесформенным и непонятным. Появилась мысль: а как они вообще в этом разбираются?

В жизни очень важно встретить правильного человека, учителя. Особенно важно это для хирурга. Настоящий учитель развеет твои сомнения и поможет в становлении. Плохой - лишь усилит твою неуверенность. Мне повезло. На кафедре военно-полевой хирургии работал Валерий Бояринцев. Он стал для меня мне не просто хирургическим наставником, но примером для подражания и учителем по жизни.

И в компьютерных играх, и в жизни есть чит-коды. Они могут значительно облегчить вам задачу. В нашем жизненном квесте такие коды - это, например, влиятельные знакомства или, грубо говоря, блат. Наверное, я воспользовался им единственный раз в жизни. Мне, как военному медику, очень хотелось распределиться в один из городов, где оказывали медпомощь раненым военнослужащим (тогда активно шла вторая чеченская компания). А меня планировали отправить в обычную больницу Волгограда. Благодаря знакомствам, я все же попал в 135-й медицинский батальон в городе Владикавказ. Это позволило мне погрузиться в настоящую работу неотложного хирурга.

Даже верные решение могут завести вас практически в тупик. Так произошло и со мной, когда я после работы в медицинском батальоне решил поступить в аспирантуру на родную для меня кафедру военно-полевой хирургии. В тот момент начались реформы в медицине, внедрялась система обязательного медицинского страхования (ОМС). А мою Военно-медицинскую академию в эту систему пока не пускали. Из-за этого операций у нас не было неделями - на кафедру просто никто не поступал. Всех больных с тяжелыми травмами, ранениями и острыми хирургическими заболеваниями развозили по другим больницам. Так что на мою мизерную зарплату мне удалось лишь снимать маленькую комнатку в пригороде, а почти все оставшиеся деньги мы с супругой тратили на содержание нашей дочки Софьи. Нам частенько приходилось ездить зайцами в электричках, и меня (на тот момент капитана медицинской службы) не один раз оттуда высаживали. Бывало, я перелезал через забор Финляндского вокзала, потому что в кармане было лишь десять рублей.

Я был капитаном медицинской службы, а в электричках приходилось ездить зайцем

Во многом на мою судьбу повлияла тема моей диссертации. Она звучала так: «Клеточные механизмы раневого процесса при современной боевой травме». Работа предполагала экспериментальную часть: я должен был понять закономерности развития сепсиса в зависимости от тяжести нанесенного ранения, а моделью для эксперимента были свинки. В моем распоряжении на месяц оказалась вет-лаб (и я даже придумал там новый и безболезненный способ введения в наркоз свиней перед экспериментом). Через месяц, получив необходимое количество проб и посчитав количество финансов, необходимых для продолжения исследования, я пошел с докладом к своему начальнику кафедры. На что получил ответ, что в академии таких денег сейчас нет. И это была чистая правда – времена для армии были тяжелыми.

Хирург без операций, ученый без диссертации, глава семьи без средств к существованию – вот какой у меня был статус на тот момент. И тут я, как говорится, «чето приуныл». Мне помог один очень хороший человек – член-корреспондент РАМН Игорь Ерюхин. Это был блестящий ученый, хирург, эрудит. Он мыслил междисциплинарно и крайне нестандартно. Я помогал ему с оформлением его работ, презентациями и лекциями. Видя меня в таком удрученном состоянии, он решил узнать причины. Я все объяснил. Он спросил у меня: чего ты хочешь в этой жизни? Я ответил, что прежде всего стать хорошим хирургом. С легкой руки этого человека я познакомился с главным врачом онкологического диспансера и начал ходить туда. Ассистировал на операциях и помогал в ведении больных.

Прежде всего я хотел стать хорошим хирургом

Большая онкология стала для меня волшебством, к которому очень хочется прикоснуться и приобщиться. Цели были тут же сформулированы и принят план, который кардинальным образом менял все в нашей жизни. Мне потребовалось принять самое сложное решение в жизни - снять погоны и расстаться с армией. Я прервал большую военную династию: мой прадед, дед, отец были военными. Кроме того, для меня самого многое значили офицерская честь и чувство долга. Но по-другому осуществить планы было невозможно. Мне пришлось искать деньги на платную гражданскую ординатуру по хирургии, а моей семье - поменять пять или шесть коммунальных квартир в период моей учебы. Но я продолжил гореть хирургией и снова почувствовал вкус к жизни.

Я помню, как впервые самостоятельно прооперировал пациента с раком. На той операции я должен быть ассистентом, но главный врач онкодиспансера и хирург Роман Ласло, зайдя в операционную, неожиданно сам встал на место ассистента. А мне уступил место оператора. Справившись с волнением, я выполнил резекцию толстой кишки. На следующий день история повторилась. Только на этот раз мне пришлось выполнить тотальную гастрэктомию с ручным соустьем между пищеводом и тонкой кишкой. Это было настоящее испытание для начинающего хирурга-онколога. После этих двух операций главный врач пригласил меня в кабинет и сказал: пиши заявление о приеме на работу. Уверен, что именно так должны приниматься в клинику хирурги. Есть только один критерий – что ты умеешь делать в операционной и как ты это делаешь.

В настоящее время хорошими хирургами становятся не благодаря, а вопреки системе. Проблем в медицине очень много. Между медицинскими чиновниками и практикующими медиками отсутствует продуктивный контакт, а со стороны министерства - эффективные действия. Между пациентами и врачами образовалась настоящая стена, а отрицательный образ медика в обществе подогревается СМИ. Законодательство РФ в отношении врачебных ошибок слишком далеко от совершенство. Например, создание термина ятрогенное преступление (то есть совершенное по вине врача) и введение уголовной ответственности за него противоречит мировой практике и здравому смыслу. Система обучения профессиональных кадров устарела, часто встречается некомпетентность и безразличие. Я наблюдаю тотальное профессиональное выгорание среди врачей. Их труд недооценен, а базовые качества - альтруизм, самопожертвование, бескорыстность, желание помочь, доброта, интеллигентность - обесценены. У врача нет возможности прожить на одну зарплату, и с некоторых пор в медицине хорошо живут только настоящие бизнес-акулы.

Сейчас я стою перед самым важным выбором в своей жизни. В марте мне установили диагноз рак желудка и я прошел 4 курса химиотерапии. На днях я обсудил свою клиническую ситуацию с коллегами, которым доверил свою жизнь. Они настоятельно мне советуют довести количество курсов химиотерапии до 8. Доказательной базы этого подхода в настоящее время нет. Результатов больших клинических исследований на эту тему нет. Как будут развиваться события, вы скоро узнаете.

В детстве я предпочитал играть в квесты или RPG. В них для достижения определенного прогресса необходимо выполнить цепочку заданий. Наша жизнь состоит из таких квестов, приводящих к непосредственным или отдаленным результатам. И в ней есть определенные точки бифуркации – это такое состояние системы, когда очень маленькое воздействие приводит к глобальным изменениям. Не буду желать вам легких бифуркаций, в жизни без чит-кодов они невозможны – просто пожелаю почаще делать правильный выбор.

» , какой период лечения оказался самым тяжелым, как он восстанавливается после операции и возвращается к обычной жизни и почему решил основать благотворительный проект.

Скриншот видео «Таких дел»

- Вы завершили семимесячный курс лечения. Какие сейчас прогнозы?

Вероятность прожить пять лет и больше - порядка 50 %. Обследование нужно делать раз в полгода - это в течение первого года, и дальше раз в год. Пять лет - это эталонный стандарт, который принят у онкологов. Это считается очень хорошим показателем.

- Какой период за время лечения был самым тяжелым?

Наверное, послеоперационный период. Во-первых, это больно. Очень дискомфортно, тяжело. И эмоционально тоже было непросто, несмотря на поддержку, которую мне оказывали семья и близкие, и те, кто писал. И сейчас я не могу назвать себя человеком, который восстановился после операции. Потому что прошло только чуть больше месяца.

Остались последствия от химиотерапии в виде нейропатии (заболевание периферических нервов, которое влияет на передачу болевых импульсов в мозг - прим. «Бумаги» ). Они будут длиться еще очень долго, наверное, полгода или даже год. Это не позволяет мне сейчас проводить операции, что для меня, как для хирурга, тоже эмоционально непросто. Сейчас я работаю как организатор и консультант.

Еще я похудел на семь килограммов, и теперь приходится менять гардероб. Пытаюсь привыкнуть к новой диете и режиму питания - я сейчас ем пюре в упаковках, ничего другого мне нельзя. Очень много ограничений, и я понимаю, почему после такой операции людям назначают инвалидность.

- Сколько в среднем длится этот период восстановления?

Полгода точно. Организм привыкает к новым условиям.

За эти семь месяцев вы стали очень медийной персоной. Как вы справлялись с таким количеством внимания, учитывая, что у вас было тяжелое лечение? И как с этим справлялась ваша семья?

Это было непростое испытание. Я не медийная личность и никогда ею не был, я не ожидал, что для меня это будет настолько тяжело в эмоциональном плане. Но я привык, и семья тоже довольно быстро привыкла. Я думаю, сейчас эта медийная нагрузка пойдет на спад, по крайней мере для семьи. Для меня, может быть, и нет, потому что сейчас будет большая пресс-конференция, посвященная открытию CancerFund.

- Как изменился проект «Жизнь человека »? Он в нынешнем виде отличается от первоначальной задумки?

Пока он соблюдает ту тональность, которая была изначально. Но будет меняться. И по большому счету история жизни человека Андрея Павленко должна потихоньку отойти на второй план, и мы [вместе с командой «Таких дел»] попытаемся использовать этот ресурс как медиа для онкобольных и для людей, которые хотят узнать больше об онкологии. Мы сейчас обсуждаем, как сделать так, чтобы эта трансформация произошла как можно быстрее.

- То есть будет больше интервью с пациентами и врачами, которые вы сейчас публикуете?

Совершенно верно.

Но при этом контент о вашей жизни полностью не исчезнет. Например, вы будете рассказывать, как развивается фонд?

Лечение, общение с читателями блога и журналистами изменило ваше отношение к медицине, пациентам и другим аспектам жизни?

Думаю, что нет. Я и так знал всё про то, что происходит в медицине, и по большому счету отношение к больным тоже осталось прежним. Мне, конечно, хотелось бы сейчас стать обычным хирургом, которым я был до диагноза. Но я так понимаю, что сейчас это уже вряд ли получится.

У меня есть довольно большие обязательства перед слушателями, которые за мной наблюдают. Поэтому я сейчас буду совмещать очень большую организаторскую, просветительскую деятельность с попыткой остаться хирургом, но не знаю, как у меня это будет получаться.

- То есть вы пока планируете остаться в Онкологическом центре комбинированных методов лечения?

Да, я планирую оставаться здесь, без вариантов.

- Как устроен сейчас ваш день?

Мне сложно вставать рано утром. Потому что иногда есть проблема с засыпанием. Есть такое понятие, как астенический синдром, он есть у всех больных в той или иной степени, и у меня тоже.

Обычно выхожу на работу в 9:00–10:00, но если надо прийти к семи утра, прихожу к семи. После еды я час отдыхаю, потом занимаюсь семьей. Сейчас дома я стараюсь не работать, а раньше работал постоянно.

Когда мы с вами в мае, вы говорили, что вам пишут три группы людей: больные четвертой стадии, другие онкобольные, которые обращаются за консультацией, и шарлатаны, которые предлагают альтернативные методы лечения. С тех пор что-то изменилось?

Я так понимаю, люди, которые предлагают альтернативные методы, уже не пишут, поскольку они поняли, что это бесполезно. Остался очень большой массив людей, которые пишут с различными онкологическими проблемами и запущенными формами.

Мы не успеваем отвечать на все письма, потому что их действительно очень много. За время существования проекта мы ответили в общей сложности больше чем на 10 тысяч писем. И остается еще очень много неотвеченных. Команда (Андрей Павленко отвечает на письма вместе со своими коллегами - прим. «Бумаги» ) не справляется, у нас очень много задач и целей, а я функционально еще не близок к идеалу - после трех часов дня я понимаю, что уже устал и нужно отдыхать.

- Вам приходит много писем благодарности, где говорят, что проект помог?

Получаю очень много таких писем и личных сообщений. И тоже не всегда успеваю их читать. Люди говорят, что блог им очень помог справиться с ситуацией, с психологическими проблемами, найти в себе силы согласиться на то или иное лечение.

- Вы запустили PavlenkoTeamBot. Какие вопросы через него чаще всего задают?

Чаще всего почему-то обращаются женщины с проблемами молочной железы. Мы отвечаем на вопросы вроде «А что делать, если ожидание исследования больше двух месяцев?» и «А что делать, если нет того или иного препарата?» В принципе, это те проблемы, которые я уже озвучивал.

- Вы вместе с командой продолжите отвечать на письма?

Мы пока продолжим отвечать, а потом подумаем, как быть с этой ситуацией. Потому что это отнимает очень много времени. Лично у меня есть еще одна проблема: когда я набиваю текст на клавиатуре, то каждое касание - это как разряд молнии. Люди, которые страдают нейропатией, знают, что это такое. И со смартфоном то же самое. Я также не могу сейчас писать ручкой: у меня и так был плохой почерк, а сейчас он стал практически неузнаваем. Я не чувствую, как держу ручку в руках. И жестикуляция руками сейчас сильно затруднена. Я сейчас инвалид во всех смыслах этого слова.

За последние несколько дней мне пришло 580 писем. Я пока не знаю, как буду поступать, и прошу прощения у тех, кто не получает ответов.

- Расскажите, как появилась идея создать благотворительный фонд.

Если мы берем практику зарубежных фондов, то есть два варианта финансирования исследований в онкологии: крупный бизнес и фармацевтический. И по большому счету все клинические хирургические исследования, которые проводятся на Западе, спонсируются из различных фондов: выделяются гранты и так далее. У нас в России клинические исследования по хирургии не проводятся вообще.

Есть два международных исследования, которые инициированы в России. Они проводятся исключительно на голом энтузиазме и сталкиваются с проблемой мотивации, потому что не поддерживаются никаким вознаграждением. Пока [мотивации] хватает, но чтобы проводить такие исследования систематически, нужно финансирование. Это первое, что меня сподвигло: [осознание] того, что нам не хватает специализированного фонда, который занимался бы проблемой финансирования и проведения клинических исследований.

Вторая задача - это учебный проект для хирургов-онкологов. Нужно, чтобы у человека, который выполняет роль наставника, была финансовая мотивация. Кроме ментора и наставника в этом проекте будет еще и резидент. Это хирург, который уже закончил ординатуру. Чтобы во время обучения по программе фонда он не думал, как прокормить себя и свою семью, мы будем платить ему зарплату, равную среднему заработку.

Еще в медицине есть много проблем с коммуникационной составляющей. Доктора не умеют или плохо общаются с онкобольными. При общении возникает много сложных ситуаций, и наши доктора не знают, как из них выходить. Поэтому еще одно направление - это обучение коммуникации. Думаю, это станет первым проектом, который будет финансироваться из нашего фонда.

Мы также понимаем, что в клиниках есть проблема с оборудованием. Мы будем пытаться помогать и с этим.

У проекта два направления. Первое будет решать быстрые задачи, второе - фонд целевого капитала - должно помочь нам обрести финансовую независимость, чтобы мы не зависели от частных пожертвований. Думаю, что мощностей фонда уже через год будет хватать, чтобы обучать порядка 10–15 хирургических онкологов в год. Многие говорят: что такое 10–15 человек в масштабе страны? Но в тех же США в год выпускается порядка 15 хирургов-онкологов.

- Вы президент фонда. Кто еще в команде?

Сейчас в команде пять человек.

- После того, как вы объявили о запуске проекта, с вами уже связывались потенциальные крупные жертвователи?

Да. Мы с ними сейчас ведем переговоры, и я надеюсь, что до 1 января 2019 года у нас уже будет первое крупное вложение.

Последние новости о враче-онкологе Андрее Павленко внушают оптимизм. Процедуры помогли уменьшить опухоль и врачи дали «добро» на операцию. После обнаружения 3 стадии рака в марте 2018 года мужчина начал вести собственный блог(cancer.takiedela.ru), чтобы помочь другим людям, страдающим от опухолей.

Воля к жизни

В марте 2018 года практикующий врач-онколог , занимающий пост руководителя в Онкологическом центре комбинированных методов лечения рака, узнал о том, что даже он не стал исключением. Последние новости были неутешительны. Коллеги диагностировали третью стадию рака желудка.

Мужчина принял вердикт и начал действовать. В рамках проекта «Такие дела» он начал вести дневник, в котором рассказывает, как лечится и дает рекомендации людям, заболевшим онкологией.

Врач-онколог Андрей Павленко

Павленко делится с подписчиками информацией о том, с какими просьбами обращаются читатели и по каким причинам он отказался от лечения за границей. Также врач не забывает публиковать посты о тонкостях лечения от рака в 2018 году на территории Российской Федерации.

За 2 месяца он научился совмещать посещения курсов химиотерапии с работой и настроен на оптимистичный лад. Он считает, что 3 стадия - это не приговор и готов бороться до победного конца.

Врач рассказывает, что в первую очередь больным раком важно нацелиться не на лечение за границей, где будет назначен тот же курс процедур, но дороже, а на платное. Проблема бесплатного ОМС имеет свои негативные стороны, такие как нехватка талонов и ожидание очереди. Это становится причиной задержки лечения и несет негативные последствия. Ведь рак мог быть обнаружен на ранней стадии, а за время диагностики по ОМС успел перейти во 2-ю или 3-ю. Поэтому, если есть подозрения на онкологию, лучше пройти быстрые платные анализы (скрининг) и сразу начать лечение.

Затем планировалось пройти компьютерную томографию, и если результаты окажутся положительными, будет назначена операция. Завершающим этапом должны стать еще 2 курса химиотерапии с промежутком в 14 дней. Именно они зададут положительную динамику, которая будет способствовать полному выздоровлению.

В настоящее время, на момент июля 2018 года Павленко продолжает работать, но уже не так активно как раньше. Как опытный врач, он считает, что ему противопоказано длительное пребывание в стенах любимой больницы. Именно там он может подхватить , которые могут усугубить заболевание и снизить иммунитет. Но недавно врачи обрадовали пациента-коллегу, подтвердив, что опухоль уменьшилась вдвое и можно готовиться к операции.

Идея блога и ее воплощение в жизнь

Врач-онколог Андрей Павленко дал интервью независимой интернет-газете «Бумага». В нем он рассказал последние новости о протекании болезни и поделился интересными фактами о том, как лечится и совмещает химиотерапию с работой. В интервью врач рассказывает, что идея создания блога возникла на третьи сутки после утверждения диагноза 3-я стадия рака в марте 2018 года.

Также он подробно рассказывает об особенностях прохождения химиотерапии, и как перенести последствия не совсем приятной процедуры. Читатели обращаются к ставшему популярным блогеру в письмах. Они делятся на 3 основных группы:

1. Пациенты, находящиеся на терминальной стадии. Она редко поддается лечению и врачи в данном случае стараются облегчить боль и другие неблагоприятные последствия. Здесь Павленко может дать только общие рекомендации, как справиться с неутешительным диагнозом и сообщить об этом родным.
2. Люди, просящие совета в вопросах онкологии. Отвечать на все письма у доктора не получается в связи с нехваткой времени и быстрой утомляемостью. Поэтому он старается обобщить вопросы и ответить на них в блоге.
3. Шарлатаны из разных стран мира, предлагающие инновационные и недейственные методы лечения.

На основании этого в дневнике врач Андрей Павленко стремится раскрыть все, что может охватить. Читателям и тем, кто шлет письма, он рекомендует внимательнее следить за последними новостями в блоге. Возможно, именно там уже есть ответы на интересующие вопросы.